ВВЕДЕНИЕ

Традиционный похоронно-поминальный обряд – одна из хорошо разработанных тем этнографии русского народа [Похоронно-поминальные 1993; Седакова 2004]. Будучи одним из наиболее устойчивых и консервативных [Бузин 1997: 153; Кремлева 1997: 517], похоронный обряд позволяет изучать наиболее архаичные пласты духовной культуры народа. В то же время при всем многообразии исследований традиционного похоронно-поминального обряда масштабные изменения, которые происходят в обряде под влиянием новых социальных, экономических, политических и других обстоятельств, остаются по большей части неизученными.

Похоронная и поминальная обрядность – это мощный инструмент поддержания и активизации культурной памяти не только семьи, но и всего общества, ее важнейшая социальная функция. В то же время это наиболее консервативная составляющая семейной обрядности, и ее изменения, происходящие под воздействием новых социальных и экономических условий, по всей видимости, отражают коренную трансформацию глубинных пластов духовной культуры народов, проживающих в России и других странах мира. Поэтому так важно изучать данные процессы, используя разные исследовательские подходы, обсуждать результаты на научных мероприятиях и публиковать работы по этой теме.

Руководствуясь данными соображениями, мы задумали провести в родном Институте этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая небольшую конференцию на тему «Танатологические практики и нарративы в современной культуре: советский и постсоветский период» и позвать на нее коллег, занимающихся разными аспектами похоронно-поминальной обрядности. На наш анонс откликнулось больше исследователей, чем мы могли ожидать, в итоге камерная конференция превратилась в двухдневное мероприятие с насыщенной программой, в котором приняли участие 20 ученых (этнографов,антропологов, фольклористов и социологов) из пяти городов России (Апатитов, Москвы, Санкт-Петербурга, Саратова, Тулы)и из Украины (Киев). Конференция состоялась 13–14 февраля 2014 г. в Институте этнологии и антропологии Российской академии наук.

Данный сборник является собранием оригинальных статей, большинство из которых «выросло» из докладов, представленных на конференции. Круг трансформаций похоронно-поминального обрядности, который затрагивается на страницах этого сборника, и их география достаточно широки: от Мурманской области до Албании, от Украины до Ямало-ненецкого округа и Республики Алтай.

Для отечественной истории факторы, влияющие на похоронный обряд в настоящий момент, во многом уникальны. Похоронный обряд в досоветской и советской России находился в достаточно жестких рамках нормативного регулирования сначала со стороны государства, церкви и сельской общины, а затем со стороны коммунистической партии и советского государства в рамках атеистического духа этих институций. Это вызывало строгую регламентацию действий всех акторов похоронного обряда. Например, участие священников в похоронном обряде в досоветскую эпоху было, по крайней мере теоретически, обязательным, а в советское время, напротив, затруднено, а часто и исключено. В постсоветскую эпоху похоронный обряд оказался вне целенаправленного контроля государства и общественных институций, но вошел в сферу действия рыночных отношений, которые в предшествующие эпохи не оказывали определяющего воздействия на его структуру. Данные процессы, а также роль старых и новых ритуальных экспертов на примере украинского анклава в России рассматривается в статье Е.Е. Левкиевской «“Народное отпевание” в Самойловском районе Саратовской области». Впрочем, эта ситуация не уникальна, подобное происходит и в других посткоммунистических обществах, в том числе и на Балканах (конечно, с местной спецификой). Этому посвящена работа Д.С. Ермолина «Между сунной, традицией и модой: современный погребальный обряд исламизированных славян Албании».

В каждом регионе есть свои особенности, связанные с региональной, конфессиональной и этнической спецификой.
Учитывая, что похоронно-поминальный обряд очень консервативен, даже небольшие изменения заслуживают пристального внимания. История поминального праздника Радоницы в Смоленской и Брянской областях России, Могилевской и Гомельской областях Белоруссии и Черниговской области Украины анализируется в статье Т.А. Листовой «Праздник встречи живых и умерших в пространстве кладбища. Современные календарные поминания на российско-украинско-белорусском пограничье».

Современным поминальным обычаям старообрядцев-беспоповцев посвящена работа С.С. Крюковой «“...Надо проститься”: соционормативные представления и погребальная практика современных старообрядцев Алтая…». Как показывает исследование Н.А. Бирюковой «Трансформация хантыйских похоронно-поминальных обрядов в Шурышкарском районе ЯНАО», подобные процессы происходят и среди коренных малочисленных народов Севера.

Трансформации касаются не только внешней части обряда, но и дискурсивной: меняются сам танатологический дискурс и способы осмысления вопросов старения и умирания. На протяжении XX в. в осваиваемых областях с экстремальными условиями жизни (например, расположенных за Полярным кругом) формировался особый танатологический дискурс в текстах массовой культуры, анализу которых посвящена статья И.А. Разумовой «Танатологические мотивы в документальных текстах о времени социалистического строительства в Заполярье». Впрочем, танатологический дискурс представлен не только в печатной литературе, но и в фольклоре. Некротические нарративы, собранные М.М. Милениной в современных украинских городах («Некротические тексты современного города: контекст и прагматика») свидетельствуют о том, как живо реагирует народная культура на новые социальные контексты, связанные со смертью. С изменением танатологического дискурса меняется и отношение к процессам старения и умирания. В исследовании М.Э. Елютиной рассматриваются индивидуальные стратегии переживания конечности собственной жизни.

Изменения касаются также и мемориальных практик в приватном и публичном пространстве. Традиционным поминальным практикам Русского Севера и их трансформациям посвящены работы Ю.С. Шаниной «Акустический код кладбища д. Родома Лешуконского района» и Э.П. Степановой «Плачи Прасковьи Савельевой на свою смерть в контексте карельской традиции причети». О новых субкультурных танатологических практиках статья А.Ф. Балашовой «Взаимоотношения поисковиков с миром мёртвых: фольклорные мотивы и сюжеты».

В последние два десятилетия формы мемориализации травматической смерти (теракты, массовые убийства, авиа и природные катастрофы, а также ДТП) всё больше затрагивают публичную сферу. Однако подобные практики мемориализации трагической смерти (например, на море) существовали и ранее, что показывается в исследовании Н.Г. Комелиной «Как бот “Каганович” погиб». Похоронно-поминальный обряд встраивается в процессы, связанные не только со свободным рынком, но и с медиа-дискурсом и процессами глобализации; часто практики переносятся из приватной сферы в публичную и наоборот. Об этом статья О.В. Змеевой «“Был в сети вчера…”: смерть журналиста в малом городе».
Помимо частных практик, трансформации затрагивают и государственные мемориальные практики. А.Б. Юдкина исследует создание главного мемориального локуса России, посвященного Великой Отечественной войне («Могила Неизвестного солдата в советском мемориальном ландшафте»). В эссе «Некрополи российских правителей: пять веков традиции» Д.В. Громов прослеживает эволюцию некрополей российских правителей от Ивана Калиты до наших дней.

Изучение на ранней стадии трансформаций похоронно-поминальной обрядности разных народов, связанных с внешними по отношению к традиции социально-экономическими факторами, может дать уникальные исследовательские результаты, которые невозможно будет получить позже и которые в дальнейшем послужат базой для компаративных исследований.

Соколова А.Д., Юдкина А.Б.