Предисловие

В настоящей работе предпринимается попытка приблизиться к пониманию некоторых сущностных характеристик ритуала и, следовательно, к определению тех смыслов, которые обусловили функционирование ритуала как наиболее действенного (по сути — единственно возможного) способа переживания человеком критических жизненных ситуаций.

Постановка общих вопросов изучения ритуала возможна благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, трудами нескольких поколений этнографов, фольклористов, лингвистов, историков религии, специалистов в области мифологии не только накоплен и систематизирован огромный материал, но и предприняты исследования различных аспектов ритуала как в генетическом, так и в типологическом планах. Работы Тэйлора, Фрэзера, Лэнга, Потебни, Веселовского, Ван-Геннепа, Фрейденберг, Малиновского, Проппа, Элиаде, Тэрнера, Топорова, Гиртца стали надежными ориентирами в сейчас уже безбрежном море литературы, посвященной ритуалу.

Во-вторых, и это касается прежде всего ситуации в нашей стране, изменились взгляды на ритуал, пришло (или возвратилось, но уже на новом уровне) понимание его исключительной важности, особенно для архаичных вариантов модели человек (социум)—окружающая среда. Появились не только многочисленные сборники статей, в которых значительное место занимают вопросы изучения обрядов (особенно в таких серийных изданиях, как “Славянский и балканский фольклор”, “Балто-славянские исследования”, “Фольклор и этнография”, “Исследования по фольклору и мифологии Востока”), но и отдельные книги, полностью посвященные обрядовой жизни в различных культурных традициях (см., например: Ардзинба, 1982; Виноградова, 1982; Абрамян, 1983; Новик, 1984; Бернштам, 1988).

В последние десятилетия особенно интенсивно ведется работа в области славянских древностей, чему способствовало сближение лингвистики, этнографии и фольклористики, применение методов внутренней и внешней реконструкции неязыковых фактов и структур. В рамках этого направления изучению обрядов придается первостепенное значение. Обрядовые факты широко привлекаются для реконструкции плана содержания картины мира древних славян (Иванов, Топоров, 1965, 1974; Успенский, 1982), для работы над “Этнолингвистическим словарем славянских древностей” (Толстые, 1984). Специально славянским обрядам посвящены диссертационные исследования А. В. Гуры, А. Ф. Журавлева, О. А. Терновской, Г. А. Левинтона, О. А. Седаковой и др., в которых особое внимание уделено интерпретации обрядовой терминологии, что дало возможность по-новому взглянуть на многие устоявшиеся положения, в том числе на структуру и семантику обрядов.

Для работ по восточнославянской обрядности (а настоящая книга принадлежит к их числу) существенно и то, что постоянно расширяется круг введенных в научный оборот источников. Особенно активно ведется работа по собиранию, систематизации и опубликованию материалов по традиционной обрядности в Белоруссии и на Украине. Ощутим приток сведений из Полесского архива Института славяноведения и балканистики.

Как новый, так и ранее опубликованный материал фиксирует позднее состояние функционирования обрядности. Основной корпус записей относится к XIX—XX вв., и это обстоятельство во многом определяет характер данной книги, которая ориентирована главным образом на типологию, а не на реконструкцию обрядовой системы восточных славян. В книге не ставится задача рассмотрения вопросов, связанных с качественной неоднородностью источников (см. об этом: Байбурин, Левинтон, 1977), их локального и этнического своеобразия, географического распространения. Привлекается лишь тот материал, который, по мнению автора, необходим для выяснения принципиальных моментов структуры и семантики обрядов. Поэтому нет и определения частоты встречаемости тех или иных сведений в источниках. Иногда редко обнаруживаемые сведения дают больше для понимания обряда, чем широко распространенные факты.

Сравнительный материал других славянских и неславянских традиций привлекается лишь в тех случаях, когда возникает необходимость прояснить те или иные моменты восточнославянской обрядности.

В цитируемом украинском и белорусском материале встречаются случаи неканонического написания, но автор не считает себя вправе менять орфографию источников.

Следует также предупредить читателя, что термины “обряд” и “ритуал” используются как синонимичные, но предпочтение отдается термину “ритуал” как международному.

Из сформулированной в самом начале главной задачи (точнее, сверхзадачи) работы следует несколько более конкретных, которые можно сформулировать в виде вопросов: что такое ритуал? каковы функции, структура и семантика восточнославянских обрядов? каким образом (какими способами) кодируется их содержание? Этим определяется структура книги, которая состоит из трех различных по объему частей.

Отказ от полноты (в частности, меньше, чем того заслуживают, рассмотрены вопросы функционирования календарной обрядности) вызван как существенным сокращением первоначального объема книги, так и научными интересами автора.

Автор считает своим приятным долгом поблагодарить Н. Б. Бахтина, Г. А. Левинтона, Б. Н. Путилова, К. В. Чистова за полезные советы и замечания.